Авантюрная политика США в Грузии и глубокий финансовый и экономический кризис, поразивший весь западный мир, окончательно выявили неспособность Соединенных Штатов управлять ходом современной истории.
Модели формирования современного миропорядка на базе противопоставления: восток – запад, север – юг, центр – окраины, кажется, уже больше не работают для геополитических сценариев будущего.
Многополярный подход к союзам и конфликтам между действующими на мировой арене силами позволяет нам географически выделить в качестве главных центров нового мироустройства Латинскую Америку и Евразию.
Неспособность США к господству
Недавняя грузинская кампания окончательно похоронила так называемую однополярность, основанную на единоличном лидерстве США, и, что особенно важно, показала эффективность новой геополи3 тической системы, строящейся отныне вокруг различных полюсов на отдельных континентах, иными словами, многополярного мира.
Следует, однако, сразу же заметить, что закат однополярного мира под эгидой Соединенных Штатов вовсе не означает конец гегемонии Вашингтона, чье присутствие, в том числе и военное, по3прежнему сохраняется на обширной части территории нашей планеты. С этой на сегодняшний день убавившейся гегемонией новым геополитическим силам еще несколько лет предстоит находиться в конфронтации.
Такая гегемония, подчеркнем особо, по сравнению с прошлым, возможно, еще более опасна для международной стабильности, именно в силу своей шаткости и уязвимости. Поэтому осуществлять ее Вашингтону и Пентагону приходится, с трудом удерживая равновесие, как наглядно показал грузинский конфликт.
Глубокий структурный кризис экономики Штатов (1) только ускорил процесс перераспределения сил во всей «западной системе», начавшийся еще в середине 1990-х годов, что подметили, однако, только в первые годы нового столетия такие авторы, как Чалмер Джонсон и Эммануэль Тодд, каждый анализируя по-своему те последствия, с которыми должна будет скоро столкнуться единственная в мире сверхдержава (2), США, и предрекая распад системы американского господства (3).
Джонсон, глубокий знаток Азии и Японии, в частности, в 1999–2000 гг. высказывал мнение о том, что США окажутся не в состоянии сохранять прежние отношения с Азией, если «их правительство будет продолжать настаивать в своих притязаниях на мировое господство» (4). В числе уже заметных перемен, которые в ближайшее время будут определять новый геополитический контекст, он обращал внимание на усилившееся стремление Китая обогнать экономики других восточно-азиатских стран путем интенсивного роста (5). Он же, ссылаясь на безжалостный анализ Давида Каллео (6), проиллюстрировавшего еще в далеком 1987 году распад международной системы,
делал вывод о том, что США в конце столетия превратились в «хищного гегемона», «обделенного чувством равновесия».
Французский ученый Тодд также считал, что США в результате войн на Ближнем Востоке и в Югославии превратились в настоящее время в фактор, вносящий беспорядок на международной арене, при этом, по его мнению, взаимозависимость мировых экономик явно невыгодно сказалась на американской экономике, что однозначно продемонстрировал ее дефицит в последнем десятилетии.
Несколько лет спустя, в январе 2005 года, острый и блестящий обозреватель издания New America Foundation Микаэл Линд в большой статье, опубликованной в газете «Financial Times» (7), указывал, что некоторые евроазиатские страны, главным образом, Россия и Китай, и страны Южной Америки «потихоньку» предпринимали меры, последствием которых явится «убывание» американской мощи.
И совсем уже недавно (2007) Лука Лауриола (8) в основном повторил те же оценки, которые мы приводим здесь со слов Клаудио Мутти: «Лауриола намерен изложить несколько тезисов, которые схематично сводятся к следующему: 1) США уже не являются сильнейшей мировой державой; 2) технологическая мощь России на сегодняшний день выше, чем у Штатов; 3) в стратегическом согласии между Россией, Китаем и Индией угадывается конфигурация нового, альтернатив_ного Америке, геополитического пространства; 4) США пребывают в глубочайшем финансовом и экономическом кризисе, преддверии самого настоящего краха; 5) в такой ситуации заокеанская держава «растерялась и сошла с ума», хотя Москва, Пекин и Нью_Дели стара_ются вести себя с ней так, чтобы не спровоцировать реакцию, угро_жающую мировой катастрофой; 6) администрация Буша продолжа_ет невозмутимо двигаться в сторону пропасти, каждый раз выдумы_вая новые лживые оправдания мировой роли США; 7) значительная часть населения Соединенных Штатов живет в условиях, близких к условиям развивающихся стран; 8) сегодняшний имидж этой страны не является исключительным для ее истории, но в точности воспро_ изводит ее всегдашний облик (начиная с геноцида краснокожих и кон_чая разбоем во Вьетнаме); 8) в США ведущую политическую рольиграет мессианское лобби, подобное тому, что некогда господствова_
ло в советской номенклатуре» (9).
Но как такая супердержава за короткое десятилетие могла подойти к состоянию, близкому к краху? Почему такой всемирный игрок, как США, оказался не способным ни руководить, ни навязать свой прославленный демократический и либеральный «новый порядок»?
Ответы на эти вопросы не следует искать только в простых выкладках экономистов, дорогих их сердцам, или/и в политических противоречиях, наблюдающихся в лоне западной системы. На наш взгляд, их следует искать именно в анализе геополитических доктрин этой страны. США, эта мировая талассократическая держава, со времен своей экспансии на территорию латиноамериканского континента, всегда придерживались политической практики, которую мы уже определили в другом случае как хаос (10), что означает «геополитику постоянных пертурбаций», устраиваемых на территориях тех стран, где есть возможность подчинить их своему влиянию и навязать собственное господство. Отсюда – неспособность установить настоящий и внятный международный порядок, которого следовало бы ждать от тех, кто претендует на мировое лидерство.
Два итальянских специалиста по геополитике, Агостино Дельи Эспиноза и Карло Мария Санторо, в разное и довольно далекое друг от друга время, соответственно в 19303е и в 19903е годы, констатировали характерную для Соединенных Штатов важную черту: неспособность к руководству, к управлению. В далеком 1932 году Агостино Дельи Эспиноза писал: «Америка не хочет править, а хочет просто властвовать самым обыкновенным способом, а именно, путем засилья своих долларов». И продолжал дальше, утверждая, что править «не означает только навязывать свои законы и волю, а означает диктовать закон, который так бы отвечал духу народа, что между правящим и управляемыми возникло бы духовное организованное единство» (11)
Спустя более чем 60 лет Карло Мариа Санторо вторил ему: «Морские державы […] не могут даже концептуально представить себе завоевание и правление иначе, как путем деления крупных континентальных империй по иерархическому принципу» (12).
Специфическое свойство такого талассократического государства, как США, отмеченное Санторо, заключается в неумении править, в том смысле, о котором мастерски высказался выше Дельи Эспиноза, объяснив лучше, чем любой другой аналитик, упадок североамерикан-ской державы.
К чему, разумеется, следует добавить также и негативные обстоятель3 ства, связанные с экспансией американского империализма: военное развертывание, государственные расходы, недостаток дипломатического такта. Сегодняшнюю неспособность США возглавить исторический
процесс недавно констатировал также и французский экономист Жак Сапир. Более того, по мнению ректора Высшей школы общественных наук в Париже (EHESS – Ecole des hautes Jtudes en sciences sociales), уже кризис 1997–1999 годов показал, «что Соединенные Штаты оказались неспособны обуздать процесс международной финансовой либерализации, который они сами вызвали и навязали многим странам» (13).
Очевидно, что для Сапира глобализация является одним из аспектов американского экспансионизма и во многом результатом проводимой Штатами «волюнтаристской политики финансовой и коммерче ской свободы» (14). В то время как американские либеральные рецепты, навязываемые Международным валютным фондом методом диктата, терпели неудачу в Индонезии и жестко отвергались в Куала Лампуре, стабильность на Дальнем Востоке, по мнению ученого, в значительной мере была обеспечена благодаря ответственной экономической политике, проводимой Пекином.
Интересно отметить, что процесс ослабления экономического и политического могущества США в 2007–2008 годах ускорился именно тогда, когда у власти там находилась группировка, питавшаяся идеологическими разработками консерваторских «мозговых центров». Как известно,
неоконсерваторы в последнее время, по крайней мере, начиная с 1998 года, начала «революции в военных делах», изо всех сил толкали Вашингтон к проведению агрессивной и экспансионистской внешней политики. Эта политика осуществлялась в строгом соответствии с известными старозаветными принципами (мессианский импульс как составляющая часть американского патриотизма и как постоянный национальный признак), а также с особым консервативным акцентом в трактовке знаменитой троцкистской теории «перманентной революции». Это учение, явившись в некотором роде теоретическим субстратом стратегии «перманентной войны», которая была разработана вице3президентом Диком Чейни и с усердием претворялась в жизнь администрацией Буша в течение двух последних сроков президентского правления (2000–2008), вновь вдохновляет типичную для Вашингтона «геополитику хаоса».
Латинская Америка и Евразия
Если США, оказавшись перед необходимостью поддержания геостратегического порядка (контроля за Россией и Китаем в Евразии, а также за Бразилией, Аргентиной и странами Карибского бассейна в собственном полушарии), в условиях глубокого финансово3экономического кризиса кажутся растерянными и балансируют между еще более агрессивной, силовой по сравнению с прошлым внешней политикой и реалистической переоценкой собственной роли в мире, то крупнейшие евроазиатские державы во главе с Россией и Китаем, а также южно американские страны, такие, как Аргентина и Бразилия, похоже, все сильнее осознают собственные экономические, политические и гео стратегические потенциальные возможности. Это заставляет аналити ков и людей, принимающих политические решения, подходить с новыми мерками к пониманию настоящего момента.
Похоже, схемы толкования исторического прошлого, исходящие из противопоставления востока и запада, севера и юга, центра и окраин, уже больше не работают. Чтобы распознать возможные геополитические сценарии будущего, было бы правильнее применять континентальные и многополярные модели к союзам и расколам, происходящим между сегодняшними игроками на мировой арене, следовало бы сосредоточить внимание на межконтинентальных осях, связывающих сегодня два полушария.
Страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай) образовали новую геоэкономическую ось между Евразией и Южной Америкой, которая стала уже вполне определенной реальностью, способной привлечь в ближайшем будущем остальные евроазиатские и южноамериканские страны. Если за короткий и средний период такая ось окончательно сформируется, то «западническим» мечтам Англии о евроатлантическом сообществе от Турции до Калифорнии (15) или расчетам США на установление мирового порядка, основанного на триаде сил – Северная Америка, Европа и Япония, так и не суждено будет сбыться.
В ходе недавней встречи министров иностранных дел стран БРИК (май 2008) в Екатеринбурге было подтверждено намерение развивающихся стран продолжать укрепление экономических и политических связей, что было воспринято США как настоящий вызов. Следует также напомнить о заседании «большой пятерки» (Бразилия, Индия, Китай, Мексика и ЮАР), состоявшемся в Саппоро а июле 2006 года, совпавшем по времени со встречей G8 в Хоккайдо.
Именно с момента вступления В.Путина в должность главы правительства Российской Федерации (август 19993го) между Россией и южноамериканскими странами возникли и начали интенсивно развиваться экономические связи, обретя в последние годы политически
значимые масштабы.
В то же время растет интерес Китая к Южной Америке, начало чему положил в апреле 2001 года визит председателя Китая Дзян Дземиня в различные страны южноамериканского континента. Китай в своих поисках сырья и энергетических ресурсов, необходимых для собственного промышленного роста, рассматривает Бразилию, Венесуэлу и Чили как своих привилегированных стратегических партнеров (на сегодняшний день между Пекином, основными южноамериканскими странами и Мексикой существует 400–500 торговых соглашений), сделаны также значительные капиталовложения в развитие крупных инфраструктур.
Таким образом, интересы России и Китая в Южной Америке растут с каждым днем. Российский колосс «Газпром» (вместе с итальянским ЭНИ) заключает с Венесуэлой (сентябрь 2008) контракты на разведку газа на участках Blanquilla Est (Бланкия Эст) и Tortuga (Тортуга), в Карибском море, приблизительно в 120 км к северу от города Пуэрто ла Круз (северная Венесуэла), кроме того, Москва утверждает план создания нефтяного консорциума в Южной Америке. В то время как «Лукойл» подписывает соглашение3меморандум с венесуэльской нефтедобывающей компанией Petroleos de Venezuela S.A. (PdVSA), Уго Чавес едет в Пекин (сентябрь 2008) для подписания 20 коммерческих соглашений с Ху Цзиньтао о поставках сельскохозяйственной, нефтехимической продукции и технологий, а также обязуется поставить 500 тысяч баррелей нефти в день до 2010 года и 1 млн. баррелей до 2012 года.
Кроме этого, Пекин и Каракас, в продолжение соглашений, заклю ченных в мае 2008 года, в сентябре того же года договариваются о строительстве совместного нефтеперерабатывающего завода в Венесуэле и о совместном строительстве 4 гигантских танкеров для увеличения
поставок нефти в Китай.
Страны Карибского бассейна и Южной Америки уже больше не выглядят «домашним подворьем» Вашингтона. Озабоченность его только возрастает, когда Никарагуа признает республики Южную Осетию и Абхазию, когда Венесуэла принимает у себя на территории российские стратегические бомбардировщики дальнего радиуса действия, а главное, когда процесс интеграции стран Южной Америки ускоряется в результате тесного сближения между Буэнос3Айресом и Бразилией. Взаимоотношения между двумя крупнейшими державами латиноамериканского континента нашли недавнее конкретное воплощение в создании системы платежей в местной валюте (SML) для облегчения взаимообмена товарами. Введение SML вместо доллара США является первым настоящим шагом к интеграции валют всех стран – участниц Южноамериканского общего рынка (Mercosur), образованием в зачаточном виде «регионального полюса», который, по всей видимости, сможет развиться за короткий период благодаря уже упрочившимся отношениям с Россией и Китаем в экономической и торговой сфере.
Нервозность Вашингтона возрастает и тогда, когда Россия и Китай расширяют свое влияние в Африке, а также поддерживают отношения сотрудничества с Ираном и Сирией.
Однако, помимо заключения пусть даже очень важных и необходимых экономических, торговых и политических соглашений, направленных на адекватное развитие новой многополярной системы, два ее главных центра, Евразия – в cеверо3восточной и Латинская Америка – в юго3западной части планеты, обязательно должны будут взять под контроль свои прибрежные зоны и гасить у себя внутренние конфликты, зачастую искусственно разжигаемые самим Вашингтоном и Лондоном, а это является их настоящей ахиллесовой пятой.
Действительно, чтобы противостоять США – иными словами, чтобы находить разумные и взвешенные решения, которые без новых потрясений уменьшили бы риск возникновения на планете беспорядков, – Китай и Россия должны учитывать, что сегодня экс3супердержава хотя и представляет из себя «растерявшуюся» нацию, но все еще является геополитической единицей континентального масштаба, хозяином собственных прибрежных территорий. Располагая пока еще сильным морским флотом (16), она способна, как игрок, присутствовать повсюду, где бы на планете ни разыгрывалась «шахматная» партия. Недавно, как мы помним, Вашингтон возродил Четвертый флот (в состав которого на сегодняшний день входят 11 судов, одна ядерная подлодка и один авианосец), воинственно демонстрируя усердие своим партнерам в Центральной и Южной Америке. Все еще представляя угрозу, Соединенные Штаты вынуждают Евразию, и, главным образом, ее ядро, Россию, а также и Китай, усиливать политику интеграции и сотрудничества в отношении полуостровной и островной части континента, то есть Европы и Японии.
Именно в таком контексте следует рассматривать новый курс президента Медведева, направленный на усиление мощи российских ВВС, в особенности на модернизацию Военно-морского флота (17). Даже если мы живем в эру так называемой «геополитики пространства», геостратегии ракетного нападения и противоракетных щитов, корабельный флот уже сегодня является важной сферой, где участникам глобальных игр предстоит еще, по крайней мере, в течение ближайшего десятилетия, испытывать собственные военные стратегии как в водах «внутренних»
морей (Средиземного, Черного и Карибского), так и на океанах.
Чтобы лучше понимать будущие поступки заокеанской державы, Пекину и Москве было бы полезно иметь в виду то, о чем писал Генри Киссинджер: «С геополитической точки зрения, Америка является островом по отношению к евразийскому континенту. Преобладание одной_единственной державы в какой _либо основной части Евразии – в Европе или в Азии – представляет определенную опасность для Соединенных Штатов, угрозу войны, холодной или не очень. Данная опасность должна быть выявлена, даже если бы эта держава и не проявляла бы агрессивных намерений, поскольку, в случае появления таковых впоследствии, возможность Америки эффективно противостоять им весьма уменьшилась бы, в то время как ее неспособность влиять на события, напротив бы, возросла» (18).
Сказанное в отношении Евразии совершенно зеркально можно отнести и к Латинской Америке. Латинская Америка, а это на сегодняшний день Бразилия, Аргентина и Венесуэла, по очевидным геостратегическим соображениям вынуждена сдерживать напряженность, вызывающую нестабильность на территории одной части «андской дуги»1, особенно боливийской, это участок, соединяющий западный и восточный берега южноамериканского континента. Бразилия, Буэнос-Айрес, Сантьяго и Каракас, если они действительно хотят высвободиться из3под американской опеки, обязательно должны укреплять свои политические и военные связи, а также уделять особое внимание усилению мощи своего флота, как гражданского, так и военного.
Сегодня условия, благодаря их «дальнему другу» – евроазиатским державам, кажется, складываются в их пользу. Стоит заметить, что эти условия благоприятны также и для Европы, и для Японии.
Остается только надеяться, что ради сохранения равновесия на планете и США благоразумно осознают сокращение своей роли и, значит, не будут стремиться к безрассудному реваншу.
* Тиберио Грациани (Италия) – главный редактор итальянского журнала «Евразия. Обозрение геополитических исследований « и библиотеки «Геополитические тетради».
1. Сегодняшний экономический и финансовый кризис, по мнению некоторых специалистов, в числе которых Жак Сапир, восходит к кризисному трехлетию 1997–1999 годов. Jacques Sapir, Le nouveau XXI siècle. Du siècle «américaine» au retour des nations, Seuil, Paris 2008, p. 11. Напомним, что США с 1992 по 1997 год, в своем убеждении, что они теперь единственная супердержава в мире, развернули в поддержку стратегии мирового господства «идеологическую кампанию, нацеленную на открытие экономик мира для свободной торговли и движения капиталов, свободного в глобальных масштабах» (Chalmer Johnson, Gli ultimi giorni dell’impero americano, Garzanti, Milano 2001, p. 290).
2. Chalmer Johnson, Gli ultimi giorni dell’impero americano, Garzanti, Milano 2001, ediz. orig. Blowback, The Costs and Consequences of American Empire, Little Brown and Company, London 2000.
3. Emmanuel Todd, Après l’empire. Essai sur la décomposition du système américain,
Gallimard, Paris 2002. Ed. italiana, Dopo l’impero, Tropea, Milano. 2003.
4. Chalmer Johnson, op. cit., p. 59.
5. Chalmer Johnson, op. cit., p. 58.
6. «Мировая система распадается не только потому, что агрессивные державы, наделенные слабым чувством равновесия, пытаются руководить граничащими с ними странами, но также и потому, что, переживая упадок своего могущества, вместо того чтобы приспосабливаться, они стараются укрепить свое пошатнувшееся господство, трансформируя его в хищную гегемонию». David. P. Calleo, Beyond American Hegemony: The future of the Western Alliance, New York 1987, p. 142, цитируется по Chalmer Johnson, op. cit., p. 312.
7. Michael Lind, How the U.S. Became the World’s Dispensable Nation in «Financial Times», 26 gennaio 2005.
8. Luca Lauriola, Scacco matto all’America e a Israele. Fine dell’ultimo Impero, Palomar, Bari 2007.
9. Claudio Mutti, Recensione a L. Lauriola, Scacco matto all’America e a Israele, www.eurasia-org, 27 gennaio 2008.
10. Tiberio Graziani, Geopolitica e diritto internazionale nell’epoca dell’occidentalizzazione del pianeta, в «Eurasia. Rivista di studi geopolitici», 4/2007, p. 7.
11. Agostino Degli Espinosa, Imperialismo USA, Augustea, Roma-Milano 19323X, p.521.
12. Carlo Maria Santoro, Studi di Geopolitica,
13. Jacques Sapir, op. cit., pp. 11–12.
14. Jacques Sapir, op. cit., pp. 63–64
15. Серджо Романо по поводу английской антиевропейской политики так отвечал двум читателям еженедельника «Corriere della sera»: «Целью англичан является создание крупнейшего атлантического сообщества, от Турции до Калифорнии, стержнем и связующим звеном которого, разумеется, явился бы Лондон». Sergio Romano, Perché è difficile fare l’ Europa con la Gran Bretagna, Corriere della sera, 12 giugno 2005, p. 39.
16. Алессандро Латтационе отмечает, что «у флота США десять лет назад имелось на вооружении 14 авианосцев и соответствующие боевые подразделения. Сегодня на бумаге их 10 , но только 5/6 из них оперативны». Alessandro Lattanzio, La guerra è finita?, доклад, представленный в FestivalStoria, Torino, 16 ottobre 2008.
17. Alessandro Lattanzio, Il rilancio navale della Russia, www.eurasia-rivista.org, 1 ottobre 2008.
18. Henry Kissinger, L’arte della diplomazia, Sperling & Kupfer Editori, Milano 2006, pp. 634–635.
Questo articolo è coperto da ©Copyright, per cui ne è vietata la riproduzione parziale o integrale. Per maggiori informazioni sull'informativa in relazione al diritto d'autore del sito visita Questa pagina.
